Пожалуй, никто так часто не проводит новогодние праздники вне дома, как сотрудники чрезвычайных служб. Но если выбирать между дежурствами непосредственно в новогоднюю ночь и в первые дни Нового года, то, например, реаниматолог Павлодарского центра медицины катастроф Игорь Колесниченко больше любит работать 31 декабря. В этом случае Новый год его семья празднично отмечает 1 января. Это стало для них уже своего рода традицией.
Никакой загадки, всё очень просто!
– Что делают в большинстве своем люди 31 декабря? Готовятся к празднику! В основном по домам. 31 декабря обычно самые спокойные смены. Нужда в экстренных службах может появиться в этот день либо по случаю пожара, либо из-за неосторожного обращения с пиротехникой. Но это уже ближе к ночи, когда народ переходит к салютам, бенгальским свечам, фейерверкам. А вот 1, 2, 3 января – это уже чаще тревожные смены. Поэтому лично я с точки зрения интенсивности вызовов люблю дежурить именно на Новый год, потому что те, кто выбрал своей профессией службы спасения, будь то «скорая помощь», полиция, противопожарное подразделение, всё равно в какие-то из праздничных дней дежурят, – объясняет Игорь Колесниченко.
И такой новогодний график у него уже более 30 лет.
– Не хочется более размеренной жизни, более спокойного места работы, чтобы как все: отработали – и домой, есть «оливье» с «шубой»? – спрашиваю у своего собеседника.
– Экстренная медицина – это мой целенаправленный выбор, плановая для меня скучна. Приемы в поликлиниках мне не интересны. Я люблю работать руками. И специализация реанимации в этом плане полностью отвечает моим внутренним «хотелкам», – признается реаниматолог Павлодарского центра медицины катастроф.
Дорожно-транспортные происшествия, пожары, где есть пострадавшие, травмы, несчастные случаи, – это всё «по душу» Игоря Колесниченко и его коллег.
Взрослые, дети… В реанимации, в отличие от других специализаций в медицине, нет разграничения по возрастам. Стандарт оказания медпомощи – одинаковый. Кроме того, что в случае с детьми реаниматологу нужно думать на шаг вперед. И очень быстро. Всё из-за разных компенсаторных возможностей.
– Когда человек получает какую-то серьезную травму, организм начинает возмещать деятельность поврежденного органа за счет неповрежденных систем. В кровь в большом количестве выбрасываются гормоны стресса – адреналин, кортизол, дофамин… В результате повышается артериальное давление, увеличивается число сердечных сокращений, происходит спазм сосудов. Организм сам себе помогает справиться с кровопотерей. Все эти механизмы позволяют какое-то время поддерживать состояние человека на относительно приемлемом уровне. И дает фору нам, реаниматологам, на успешные реанимационные мероприятия. У взрослого человека компенсаторные возможности развиты достаточно хорошо. А вот у детей они истощаются очень быстро, и так же быстро нарастает тяжесть состояния, травматический шок. Поэтому если пациент – ребенок, времени на размышления нет вообще. При этом надо и реанимацию проводить, и думать на шаг вперед, чтобы предотвратить возможную реакцию организма на то или иное состояние, – объясняет Игорь Колесниченко.
Наверное, у каждого врача есть в анналах памяти какие-то особенные пациенты. Самый первый, самый трудный, самый позитивный… Вариантов этого «самого» может быть бесчисленное множество. Но лишь реаниматологи случаи с особенными пациентами помнят все и до мельчайших подробностей. Вплоть до дат и точечной геолокации. Потому что для реаниматолога особенные пациенты – это все те, кого им удалось в прямом смысле слова вернуть с того света.
У Игоря Колесниченко за более чем 30 лет работы было восемь случаев успешных реанимаций. Здесь подразумеваются не пограничные состояния, когда больной находится на грани между жизнью и смертью, таких очень много, а именно реанимация, когда у человека останавливается сердце и если не всё, то очень многое зависит от рук врача. Последний такой случай произошел 12 февраля 2023 года. Вызов поступил с трассы Кызылорда – Павлодар по поводу ДТП.
– Пациент был тяжелый за счет серьезных травм головы. Авария произошла возле поселка Пограничник. С учетом дороги туда и обратно «золотой час» реаниматолога таял на глазах. Мы уже въехали в город, везли человека в первую городскую, и на перекрестке Лермонтова – Назарбаева он дает остановку сердца. Машина с мигалкой мчится на всех скоростях. Останавливаться нельзя, нужно скорее оказать больному помощь в условиях стационара. Пришлось проводить реанимационные мероприятия на полном ходу. Сердце я завел. Человека довезли до больницы живым. Всё время, в течение которого он находился в стационаре, я отслеживал его состояние. Мне была интересна судьба этого человека. Мои коллеги из первой городской сотворили чудо. Через месяц пациент выписался и вернулся к своей семье. И эта радость от хорошо сделанной работы несравнима ни с чем! – вспоминает реаниматолог.
Пока Игорь Колесниченко рассказывал об одном из своих последних памятных пациентов, я всё не могла отделаться от мысли о санавиации, которая бы значительно сократила «золотой час» реаниматолога (для тех, кто не знает, это стандарт оказания реанимационной помощи, когда шансы на жизнь у пострадавшего максимально высоки). В итоге всё-таки спросила: почему не подняли в воздух санавиацию, если ДТП произошло за городом, да еще и серьезное?
– Существует регламент использования вертолета санавиации. Его нужно к полету подготовить, согласовать вылет с авиационными службами. На всё это как раз и уходит тот час, который для нас просто принципиально важен. От Пограничника до Павлодара всего 50 с лишним километров. Рациональнее было преодолеть их на машине, – говорит мой собеседник и добавляет: – Санавиацию обычно поднимают в воздух тогда, когда больной находится в очень отдаленных населенных пунктах и требует незамедлительной медицинской помощи.
– Игорь, а вы отслеживаете дальнейшее состояние всех своих пациентов, у кого была остановка сердца?
– Во всём должно быть логическое завершение. Мы всегда выезжаем на тяжелые вызовы и на каждом из них, оказывая помощь, проживаем маленькую жизнь. Конечно, когда все силы и душу вкладываешь в спасение человека, важно знать, что всё было не напрасно. Поэтому да, кроме того, что состояние наших больных централизованно отслеживает и центр медицины катастроф, как, впрочем, и служба «скорой помощи», я еще и сам справляюсь о том, как проходит их лечение и возвращение к жизни, – признается мой собеседник.
Конечно, приятно, если спасенный человек позже придет, чтобы пожать руку своему спасителю. Но, если честно, реаниматологи этого и не ждут. Как говорит Игорь Колесниченко, период лечения человека, получившего серьезные травмы, приведшие к остановке сердца, всегда очень длительный. Потом еще восстановление. Поэтому для него как для реаниматолога самая лучшая благодарность – это, как бы высокопарно ни звучало, сама жизнь больного. В практике нашего реаниматолога всего двое спасенных им не поленились найти доктора и сказать ему большое человеческое спасибо.
– Это такие ни с чем не сравнимые эмоции – видеть перед собой живым и невредимым человека, чье сердце было у тебя в руках. Заряд бодрости обеспечен на недели вперед! – откровенничает Игорь Колесниченко, признанный, кстати, в свое время лучшим врачом-«экстремальником» Казахстана.
В 2017 году он занял первое место в республиканском конкурсе на звание лучшего реаниматолога центра медицины катастроф, на отлично сдав задания всех трех туров состязания.
И пока есть в Павлодаре такие врачи, согласитесь, не всё потеряно еще в нашей медицине, которую в последнее время (и надо сказать, не без основания) чаще критикуют, чем наоборот. И дело даже не в профессионализме, потому что для таких специалистов это само собой разумеющееся. Больше завораживает тот кайф, который врач сам испытывает от работы, и вдвойне – от работы, сделанной хорошо.
…Сегодня Игорь Колесниченко на первой своей смене в новом году. Я, честно говоря, забыла его спросить, верит ли он в чудеса. Но, наверное, верит. Хотя бы потому, что сам неоднократно их творит, даря вторую жизнь тем, кто уже почти ушел. И я желаю в наступившем году всем нам возвращаться домой живыми!
Ирина ВОЛКОВА.
Фото из архива героя публикации.