С работой скорой медицинской помощи знакомы, конечно, все. А вот для чего нам нужен Центр медицины катастроф, не дублирует ли он функции «скорой», и как правильно оказать первую помощь в экстремальных ситуациях журналисты павлодарских СМИ узнали на специально организованной встрече с сотрудниками филиала ЦМК МЧС РК по Павлодарской области.
Главная задача ЦМК – экстренная медицинско-психологическая помощь при чрезвычайных ситуациях. Для этого он оснащен специальным реанимобилем со всем необходимым для оказания экстренной медицинской помощи населению и грамотными специалистами – профессиональными медицинскими работниками с большим опытом работы в структуре здравоохранения, которые оказывают экстренную медицинскую помощь лицам, попавшим в чрезвычайные ситуации, будь то природного характера (землетрясения, ураганы, снежные заносы) или техногенного – всевозможные аварии на предприятиях, дорожно-транспортные происшествия, катастрофы на железнодорожном, авиатранспорте и так далее.
Скажу сразу – желание обучиться оказанию первой помощи зрело во мне давно. В любой момент в нашей жизни может произойти ситуация, когда, возможно, именно от твоих навыков будет зависеть чья-то жизнь. И мне хотелось бы быть к этому готовой.
Журналисты собрались в небольшом помещении ЦМК возле Павлодарского центра крови, и началось наше общение с небольшой лекции о том, что такое вообще ЦМК. Забегая вперед, скажу, что в тот день я лично для себя узнала много интересных фактов, о которых раньше не подозревала. Ну просто не было такой необходимости.
Чем ЦМК отличается от «скорой помощи»? Если врачи «скорой» приезжают, забирают пострадавшего либо больного, оказывают медицинскую помощь и эвакуируют его в лечебное учреждение, то функции ЦМК немножко шире. Его специалисты нужны для того, чтобы прибыть на место происшествия, оценить масштабы чрезвычайной ситуации, количество пострадавших, разделить их на медицинские категории (т.е. провести медицинскую сортировку, которая даст возможность разделить людей на категории по очерёдности оказания медицинской помощи и эвакуации). Нужно оценить необходимость привлечения дополнительных сил и средств, то есть запросить бригады скорой медпомощи, сообщить в стационары о массовом поступлении людей, подготовить больницу на приём пострадавших. Более того, необходимо определить пути эвакуации, потому что во время чрезвычайной ситуации могут быть разрушены какие-то автодороги, магистрали. Для этого нужно связаться с органами местного самоуправления, дорожной полиции. И параллельно с этим начинается оказание экстренной медицинской помощи до приезда медицинских бригад извне.
Кстати, в составе бригады есть профессиональный психолог, который оказывает экстренную психологическую помощь пострадавшим, помогает не отвлекаться на истерики и шоковые состояния, потому что травмирующие ситуации выбивают людей из колеи, они перестают быть управляемыми, адекватными. И психолог занимается с ними самостоятельно. В тот момент специалисты оказывают помощь тем, кого необходимо реально спасать.
Руководитель отдела по оказанию экстренной медицинской помощи ЦМК Игорь Колесниченко сообщил: с недавнего времени, после пандемии, изменился алгоритм сердечно-легочной реанимации (СЛР) при оказании первой медицинской помощи. Например, Всемирной организацией здравоохранения теперь запрещено начинать реанимацию с искусственной вентиляции легких «рот в рот», отменили и прекардиальный удар (это когда человека приводят в сознание точным и профессиональным ударом по грудине). Сейчас самым важным является непрямой массаж сердца, торакальная помпа или компрессия грудной клетки.
– Не скажу, хорошо это или плохо, что удар запретили, считая, что он неэффективен. Лично я таким методом спасал жизни людей, – рассказывает Игорь Вениаминович.
– Вспоминаю, когда мы были на специализации в 1995 году, у нас был учебный зал по реанимации и анестезиологии рядом с реанимационным залом, – подключился к разговору врач бригады оказания экстренной медицинской помощи Владимир Иванович Малыхин. – Слышим, там заорала сигнализация, сработала остановка сердца у человека, и мы с Вениаминычем бежим туда. И там молодая реаниматолог бьёт больного дефибриллятором раз, два… пять, шесть… А мы больного этого знаем, у него всегда было нарушение ритма сердца. И не восстанавливался ритм совершенно. Тогда Вениаминыч лихо «разбежался», кулаком врезал по грудине и больного не то что запустил, у него пошел нормальный ритм, которого в жизни не было. То есть этот метод оказался более эффективным. Несомненно, можно иногда одним ударом спасти жизнь больного. Есть определённые осложнения, наверное, переломы какие-то, кто-то неудачно стукнул, и поэтому его просто запретили. Хотя, считаю, в принципе зря.
Еще из изменений: по этическим соображениям запрещено бить человека по щеке, чтобы определить, в сознании он или нет. Можно только встряхивать за плечи и громко окликать. До пандемии для определения уровня дыхания использовали прием «вижу, слышу, чувствую», когда подносили ухо к дыхательным путям пострадавшего, смотрели на грудную клетку и слушали дыхание. Но сейчас по международным стандартам оценивается только визуально наличие движения грудной клетки. Реаниматологи используют и правило ниточки, когда ниточка от одежды или любой ткани подносится к дыхательным путям: она будет колебаться, если человек дышит.
Врачи объясняют, что все медицинские стандарты делаются для развивающихся стран, к сожалению, Казахстан также ими пользуется.
– Мы заканчивали ещё советские медицинские институты, и нас учили лечить не болезнь, а человека. Поэтому у нас остался ещё старый подход к лечению. Хотя вот очень многие вещи уже отменили, тот же прекардиальный удар, знаменитый укол в сердце. Сейчас уже считается, что дышать рот в рот не обязательно, если нет такой возможности. Хотя где-то минут через 6-7 человеческий мозг умирает от нехватки кислорода. Шанс завести человека с искусственным дыханием, конечно, больше.
Интересно, что у человека четыре с половиной литра оксигенированной (богатой кислородом) крови. И когда при СЛР ее гоняют ритмичным нажатием на грудную клетку, этого запаса кислорода в принципе может хватить для мозга на несколько минут. До приезда медиков можно просто качать, если нет возможности или не получается сделать искусственное дыхание. Игорь Колесниченко рассказал и показал, как это сделать правильно, на Гоше. Гоша – это учебный манекен, на котором нам предстояло потренироваться. Он оказался очень спокойным и достойно выдержал всех желающих попробовать провести СЛР.
Итак, в каких случаях нужно проводить реанимационные мероприятия? Как понять, нуждается ли человек в проведении сердечно-лёгочной реанимации? Часто мы бываем в таких ситуациях, когда идём по городу, видим, как какой-нибудь человек лежит на земле в какой-то неестественной позе. Перед тем как к нему подходить, мы должны оценить безопасность места, где он находится, если есть какие-то травмирующие рядом предметы, будь то оголённые провода под током, незакреплённый груз, колющие предметы, которые могут нанести травму. Это необходимо для того, чтобы мы из разряда реаниматоров (а человек, который проводит оказание реанимационных мероприятий, называется реаниматором) не перешли в разряд пострадавших. Если место безопасно, необходимо незамедлительно подойти к пострадавшему и определить три вещи: уровень сознания, уровень дыхания, уровень кровообращения. По возможности перевести пострадавшего из опасного места в более безопасное.
Журналисты с интересом нащупывали у себя сонную артерию, определяли пульс. Потом делали это на Гоше.
– Итак, если нет сознания, нет дыхания и нет кровообращения, необходимо незамедлительно приступить к сердечно-лёгочной реанимации, – продолжает Игорь Колесниченко. – Почему сразу? Потому что «скорая помощь» едет не меньше 10 минут. Это практика. Даже если она будет находиться в соседнем дворе, пока заведут машину, пока объедут этот дом, пока подъедут к вам, потому что им нужно ещё вас визуально найти, пока они выйдут из машины, пока к вам подойдут, вы потеряете время. У пострадавшего этого времени нет от слова совсем. Поэтому перед тем как вы начинаете проведение СЛР, вам необходимо окрикнуть любого проходящего, то есть найти себе помощника. Мы находимся не в пустыне, вокруг нас есть какие-то люди. К сожалению, чаще всего все помощники стоят рядом и проводят стримы, это веяние нашего времени. Никто не проводит сердечно-лёгочную реанимацию, но зато все суперблогеры. И если вы крикните в толпу: «Эй, кто-нибудь, вызовите скорую помощь», – никто из них этого не сделает. Для того, чтобы найти себе помощника, вам необходимо обратиться к кому-то лично.
Дальше мы узнали, как правильно выбрать место на груди мужчины или женщины, куда мы будем прикладывать усилия при реанимации. Как сложить руки (в замочек), с какой частотой и силой производить надавливания, сколько их нужно сделать.
Врачи рекомендуют делать тридцать надавливаний на грудную клетку и два вдоха через рот. Чтобы обезопасить себя, прикрывают рот сложенной вчетверо марлей или платком. Действуя поочередно по схеме 30:2, через каждые пять подходов нужно проверить, не появилось ли у пострадавшего дыхание. Как только он стал самостоятельно дышать, у него появились пульс, сознание, реанимация прекращается. Человека кладут на бок и ожидают бригаду профессионалов-медиков.
– Вопрос, который часто задают: а как долго все это проводить? Раньше говорили: 20 минут. Сейчас этого показателя нет, – объясняет доктор. – Если вы начали проведение лёгочно-сердечной реанимации, вы её проводите. Если в результате ваших действий пострадавший стал самостоятельно дышать, у него появился пульс и вернулось сознание, он открыл глаза, в таком случае вы прекращаете проведение СЛР. А если вы качаете, качаете, качаете 5 минут, 10, 15, 20 – эффекта нет, вы всё равно обязаны продолжать реанимацию, пока не приедет бригада профессионалов-медиков и вас не поменяют. Только они могут определить, есть ли состояние клинической смерти либо состояние биологической смерти с помощью специальной аппаратуры, которая позволяет сказать, жив ли мозг человека, работает ли его сердце, стоит ли дальше мучить его тело.
Но как определить, особенно в какой-то серьезной чрезвычайной ситуации, когда пострадавших много, что именно этому человеку нужна реанимация, а не другому? Кто решает, насколько важен тот или иной пострадавший, грубо говоря, как понять, куда кого «сортировать»?
– Специалисты практически сразу визуально определяют серьезность травмы, – объясняет Владимир Малыхин. – Переломы, отрыв конечностей, уровень потери крови, агония дают понять, можно ли спасти пострадавшего. Для этого и нужна медицинская сортировка, как бы это не звучало кощунственно и тяжело для понимания обычного человека. Мы делим всех наших пострадавших на четыре категории. Первая – это как раз травмы, несовместимые с жизнью, то есть бесперспективные пострадавшие, которым помочь уже невозможно, сердце остановится через минуту, может быть, через 30 секунд. И нет смысла отвлекаться на проведение лёгочно-сердечной реанимации бесперспективному пострадавшему, мы не оказываем им помощь, нужно помочь тому, кого можно спасти.
На Западе на ЧС бригады выезжают с набором меток: чёрные, красные, жёлтые кружочки. Первая группа – это чёрная метка, то есть это погибшие и неперспективные. Человек, который занимается сортировкой, сразу кладет чёрную метку, и тот, кто подъедет позже, будет видеть, что уже нет смысла оказывать ему помощь. Чем сортировка при ЧС отличается от обычной? Именно тем, что в обычной жизни врачи стараются самым тяжёлым оказывать помощь. А здесь если нет шанса, то отходят.
– Мы привыкли в первую очередь оказывать помощь женщинам и детям, – продолжает Владимир Иванович. – А во время сортировки женщины и дети имеют преимущество только в своей группе, то есть, грубо говоря, если там человек с переломанными рёбрами, надо интубировать его, а мама бежит с ребёнком, ножка сломана, ребёнок орёт, или пальчик порезан, то мы вынуждены сказать: мама, подождите, пожалуйста, да, понимаем, ребёнок, но мы будем спасать тех, которым помощь нельзя отложить. Наша цель – уменьшить человеческие потери, спасти тех, кого можно спасти. У каждой большой чрезвычайной ситуации есть определённый допустимый процент невосполнимых человеческих потерь, и наша задача сделать так, чтобы процент этот не был слишком большим.
Игорь Колесников и Владимир Малыхин ответили на наши многочисленные вопросы: как реагировать на судороги и эпилептические припадки, астматические приступы или аллергические реакции, что делать, если подавился ребенок или взрослый, какая реанимация проводится утонувшему человеку. В общем, с уверенностью могу сказать, что теперь в ситуации, когда близкому или совершенно постороннему человеку понадобится моя помощь, я точно не растеряюсь. А еще подумалось, что таким обучением нужно охватывать как можно больше людей, потому что…
Только цифры
(по данным ВОЗ)
* каждые шесть секунд на земном шаре у одного человека происходит остановка сердечной и дыхательной деятельности, и только от тех людей, которые находятся рядом, зависит, вернётся ли этот человек к своей семье или уйдёт в мир иной;
* если начать проведение лёгочно-сердечной реанимации в первые 3-4 минуты после остановки сердца и дыхательной деятельности, то процент успешной реанимации, когда заводятся кровообращение, дыхание, человек оживает – 60 % (!), то есть 6 из 10 человек вернутся к жизни. Каждая последующая минута, начиная с четвертой, уменьшает вероятность положительного эффекта на 6 %. То есть через 4 минуты уже будет 54 %, через 5 минут – 48 % и так далее. Нетрудно посчитать, что через 10-15 минут смысла что-то делать нет, поэтому очень важно не тратить время на вызов «скорой помощи», а начинать работать сразу.
Лайфхак: чтобы улучшить качество сердечно-лёгочной реанимации на 15 процентов, надо положить ладонь под стопы, поднять ноги пострадавшего на 30 сантиметров от земли. В наших ногах находится около двух литров крови, и при таких нехитрых действиях она стечёт в область сердца.
Татьяна САРТАКОВА.
Фото пресс-службы ДЧС области.