На октябрь 2023 года в Казахстане 168 детей и подростков свели счёты с жизнью. Ещё 298 пытались это сделать, но, к счастью, их успели спасти. И здесь главное не почему статистика детских и подростковых суицидов из года в год бьёт печальные рекорды, а как минимизировать потери. Многие из чиновников уверены: сделать это априори невозможно. Однако на самом деле суициды не такое уж и неуправляемое явление, как многие думают.
Про стереотипы
Есть в Казахстане собственный эффективный опыт по снижению количества суицидов среди детей и подростков, но несмотря на свою результативность лишь опытом он и остался.
…В 2015 году в Кызылординской области в результате суицида погибли 15 подростков, еще 78 пытались его совершить. Через два года количество детских и подростковых суицидов в регионе снизилось до 5, а попыток – до 25. Всё это время в Кызылординской области при поддержке ЮНИСЕФ в пилотном режиме реализовывалась Программа укрепления психического здоровья и профилактики суицида среди подростков. Кстати, именно ЮНИСЕФ профинансировал первое комплексное исследование этого явления в Казахстане, которое затем легло в основу той самой противосуицидальной стратегии, так хорошо зарекомендовавшей себя в Кызылординской области.
– Когда в каждом конкретном случае пытаются найти причину, почему ребенок решился на отчаянный шаг, традиционно всё списывают на школьные неудачи – недостаточно хорошо сдал ЕНТ, плохо написал СОР или СОЧ, пагубное влияние интернета, ссору с родителями, буллинг. Но на самом деле это всё только триггер. Основная причина суицида – нарушение психического здоровья, – выводит суицидальную константу глава общественного фонда «Bilim Foundation» Ерлан Айтмухамбетов.
«Bilim Foundation» внедрял пилотный проект по превенции детских и подростковых суицидов, единственный на сегодняшний день, доказавший свою результативность.
Психическое здоровье – это начало начал в борьбе с суицидами. Со всеми, без разделения их на возраст.
– Суицид всегда входил и входит в поле зрения врачей-психиатров. Хотя это не диагноз и не заболевание, но провоцируют его в большей степени именно психологические проблемы, – считает ассистент кафедры клинической психологии Медицинского университета Астана Жанат Досжан.
Именно по этой логике и пошли реализаторы «пилота», начав на раннем этапе выявлять детей, имеющих психологические проблемы и психические расстройства. Пошли и почти сразу же напоролись на негодование общественности, восставшей против вопросов в лоб.
Речь идет об опроснике, где детей напрямую, без всяких обиняков, спрашивали: думают ли они о суициде, предпринимали ли уже какие-то попытки к нему? Казахстанские психологи, работающие вне команды «Bilim Foundation», равно как и родители школьников, эти и подобные им вопросы восприняли в штыки, считая, что со школьниками даже речи не нужно заводить об этом.
– Спрашивая ребенка, думает ли он о суициде или, например, о том, как хочет его совершить, мы тем самым провоцируем его на конкретные действия, – делится своим профессиональным мнением председатель Союза психологов Казахстана Гульзат Асанова.
Но справедливости ради стоит сказать, что кроме чересчур откровенного опросника других претензий к программе по превенции суицидов среди детей и подростков у Союза психологов Казахстана нет. Сегодня Гульзат Асанова признает – если не считать частностей, в общем, «пилот» не был комом. Но это сейчас. А тогда, когда проект реализовывался, вопросник стал даже не камнем, а целой глыбой преткновения между казахстанскими психологами и их коллегами, работающими по стандартам ЮНИСЕФ. Последние и международный опыт в пример ставили, и аналогию с приемом у врача, где он не ходит вокруг да около, а сразу спрашивает, что у пациента болит, проводили.
– Если ребенок думает о суициде, вынашивает какие-то планы, его нужно об этом спрашивать прямо. Когда мы это делали, в группу риска у нас попадало до 30 процентов опрошенных детей, с которыми мы продолжали работать далее более углубленно. В результате количество суицидов в общем по всем областям, с которыми мы работали, снизилось на 55 процентов, попыток – на 78. Ни одна психологическая организация Казахстана за 25 лет независимости страны не смогла добиться таких результатов. Когда же мы скорректировали опросник, убрав из него вопросы в лоб, коэффициент выявляемости у нас резко упал до 13-10 процентов, – рассказывает Ерлан Айтмухамбетов.
– Задавило общественное мнение или, несмотря на результаты, согласились с оппонентами?
– Ни то и ни другое. Пришло письмо из аппарата Президента, после чего мы пересмотрели все опросники. Но всё равно остались при своем мнении – говорить о психическом здоровье с детьми не только можно, но и нужно. Стереотип о том, что с детьми нельзя в открытую говорить о суициде, стал одной из причин того, почему пилотный проект, доказавший свою эффективность во всех областях, где применялся, не был внедрен повсеместно по Казахстану.
«Сами вы психи!»
Понятно, что секрет эффективности программы по превенции детского и подросткового суицида кроется не только в раннем выявлении детей, нуждающихся в психологической или психиатрической помощи. Сразу возникает вопрос: выявили группу риска, а что дальше? Что делать с ребенком, который говорит, что думает о том, как совершить суицид? Школьные психологи заводили стандартную «пластинку»: и думать вообще забудь, это грех, а как же родители…
– Эти нотации ребенку не нужны, и они абсолютно бесполезны. Если девушка или юноша раскрылись, значит, они ждут реальной помощи, а не набора избитых фраз и нравоучений. И первый шаг к этой помощи – это правильная диагностика проблемы, – говорит Ерлан Айтмухамбетов.
Поэтому организаторы проекта обучили школьных психологов распознавать, когда несовершеннолетнему нужна помощь просто психолога на уровне школы, а когда его нужно направить к врачу общей практики. Последние в рамках «пилотного» проекта тоже прошли соответствующее обучение, потому что нередко тревожность, внутренняя дисгармония и депрессивное настроение – это результат соматического заболевания.
– Мы выявляли детей, у которых долгое время был понижен уровень гемоглобина. Естественно, это отражалось и на их физическом состоянии. Появлялись слабость, вялость, апатия и, как следствие, – снижалась академическая успеваемость. И все эти факторы в совокупности приводили к нарушению психического здоровья. В этом случае, чтобы решить психологическую проблему ребенка, достаточно было поправить его здоровье физическое. Но есть случаи, когда врачи имеют дело с более серьезными формами психических нарушений. И тогда родителю этого ребенка настоятельно рекомендуют посетить врача-психиатра, – продолжает рассказ Ерлан Айтмухамбетов.
Правда, здесь может возникнуть другая проблема. Правильно ли воспримут родители информацию о том, что их ребенку нужна помощь психотерапевта? Как показывает практика, большинство делает это примерно так: «Сами вы психи! Идите лесом!» и это еще мягко сказано. И с этим, увы и ах, специалисты уже сделать ничего не могут. Именно так, например, и случилось в Кызылорде. В ходе опроса школьные психологи выявили девочку с явным суицидальным мышлением. Эксперты забили тревогу. Но мать, узнав о том, что ее дочь направляют в центр психического здоровья, наотрез отказалась ее туда везти и стала ярой противницей всего пилотного проекта. Женщина собрала вокруг себя других родителей и развернула целую повстанческую кампанию против программы по превенции детских суицидов. А через год ребенка не стало. Школьница воплотила свои планы на суицид. Мать так и не смогла простить себя за то, что не поверила школьному психологу, которая за год предупреждала о нехороших изменениях в мыслях ее дочери. Позже ее откровенный рассказ лег в основу мини-фильма, который работники общественного фонда демонстрировали родителям в рамках обучения «вахтёров суицида».
Когда на вахтёра надо учиться
После вынужденной корректировки опросника, когда выявляемость детей из группы риска пошла на убыль, общественники запустили компенсирующую программу «Обучение вахтёров суицида». Вахтёры в данном случае – это все те люди, которые могут вовремя заметить тревожные изменения в состоянии ребенка.
Родителям на заметку
Если ребенок вдруг резко стал:
– менее активным;
– снизил показатели по учебе или вообще перестал ее посещать;
– неопрятным;
– сонливым;
– импульсивным;
– слишком щедрым (в этом случае дети начинают раздаривать свои любимые вещи или коллекции, которые давно собирали).
Всё это, как говорят психологи, основные сигналы SOS, на которые стоит обращать внимание.
Первыми в списке «вахтёров суицида» стоят педагоги. Хотя многим из них это и не нравится. По мнению учителей, выявление детей с суицидальными наклонностями не входит в их компетенцию. С этим готова поспорить Жанат Досжан.
– Не нужно быть психотерапевтом-суицидологом или обладать какими-то специальными знаниями, чтобы распознать психологическое неблагополучие ребенка. Достаточно пройти минимум обучения, и педагог может стать полноценным «вахтёром суицида». И должен им быть, потому что никто, кроме педагогов, не видит ребенка в общении со сверстниками так часто, чтобы можно было проследить его в динамике, каждый день наблюдать за ним. Даже если допустить, что процессом выявления психологически неблагополучных детей будут заниматься только медики, как на этом настаивают учителя, предлагая внедрить психологический скрининг в поликлиниках, то это так не работает. Только по тестам дети не выявляются! – говорит Жанат Досжан.
Аналогичные навыки получили также родители и сами школьники. Ведь сигнализировать о тревожных изменениях в поведении учащегося могут как те, так и другие.
– Я, как специалист-психотерапевт, прямо ратую за то, чтобы в казахстанских школах массово обучали навыкам «вахтёров суицида». Ничего сложного там нет, обучиться может каждый, потратив при этом минимум времени. Поверьте, этот метод действительно работает. Школьники, участвующие в пилотном проекте и получившие соответствующие навыки, стали обращать внимание на поведенческие изменения своих друзей и делиться этими переживаниями со школьными психологами. И в большинстве случаев переживания оказывались совсем не напрасными, – резюмирует Жанат Досжан.
Эффективно, но дорого
Как видно, общественники не изобрели велосипед и Америку не открыли. Они просто сделали три базовых шага: выявили, продиагностировали, чтобы оказать именно ту помощь, которая необходима, и обучили, в том числе и тому, как противостоять жизненным неурядицам, чтобы это не влияло на психическое здоровье. Но остановились. Проект по превенции детского и подросткового суицида оказался слишком дорогим для областных акиматов. Цена вопроса – 60-70 миллионов тенге в год на одну область. Если охватывать программой превенции детских суицидов весь Казахстан, требуется более миллиарда тенге.
– Мы три года пытались убедить Правительство в том, что в республике должна быть своя национальная стратегия превенции детских и подростковых суицидов. Причем не надо ничего разрабатывать, апробировать. Есть уже готовый проект – досконально расписанный и эффективный. Нас поддержал Комитет прав детей, мы получили первичное одобрение Министерства финансов и даже успешно прошли первые чтения в Мажилисе. А на вторых нас завалили! Финансисты прямо сказали: «Миллиард на психическое здоровье! Вы с ума сошли!» Вот и весь сказ, – заключает Ерлан Айтмухамбетов.
Более бюджетный вариант реализации этой программы предлагает Жанат Досжан.
– Превенция – она всегда очень простая база: выявить детей, правильно направить их для оказания помощи и обучить всех, как «вахтёров суицида». И вот эту базу должно держать государство, хотя бы потому, что ни один частник не сможет убедить всех родителей, что тестировать детей нужно. Это должно идти единым фронтом от управлений образования. А вот обучающие мастер-классы по развитию коммуникативных способностей у детей, по повышению жизнестойкости и тому подобные курсы, которые также комплексом входили в пилотный проект, можно отдать в конкурентную среду, – делится своими мыслями ассистент кафедры клинической психологии Медицинского университета Астана.
Но все эти «можно было» да «кабы» – уже детали. Решение проблемы роста суицидов среди детей и подростков – это как… построить дом. Чтобы он стоял, нужны всего три составляющие: фундамент, стены и кровля. А уже внутри готового строения изощряйся, что называется, как хочешь: хочешь евроремонт делай, хочешь косметический… Так вот, если образно, то превенция детских и подростковых суицидов – один в один строительство дома и последующий его ремонт.
– Распространение суицида среди детей и подростков – проблема настолько глубокая и серьезная, что какого-то одного ее решения априори нет. Это всегда комплексный межсекторальный подход. ЮНИСЕФ говорил и говорит о нескольких составляющих эффективной превенции суицидов. Это повышение осведомленности о психическом здоровье подростков и молодежи и их устойчивости к различным стрессам через обучение навыкам, обучение персонала образовательных учреждений для выявления случаев высокого риска и наращивание потенциала врачей, – говорит координатор программы «Здоровье и развитие подростков и молодежи» офиса ЮНИСЕФ в Казахстане Айгуль Кадирова.
Долгосрочный эффект
И в заключение хочется привести еще несколько цифр. В Кызылординской области, раз уж мы взяли ее в качестве примера, за 10 месяцев прошлого года зарегистрировано 5 фактов суицидов и 4 попытки, то есть правильно выстроенная система превенции суицида позволяет удерживать достигнутые показатели на протяжении как минимум пары-тройки лет.
А вот цифры совершенно противоположные. По состоянию на октябрь прошлого года по количеству фактов суицида ярким пламенем пылают: Туркестанская область – 38 случаев, Алматинская – 19 и Шымкент – 10. Устойчивый рост суицидальных показателей эти области демонстрируют на протяжении нескольких лет. Кстати, все эти три области с учетом неблагополучия по росту суицидов Ерлан Айтмухамбетов в свое время хотел также включить в пилотный проект.
– Но меня обвинили в неправде и начали доказывать, что суицид – дело Творца, и повлиять на это явление никто не может, – вспоминает исполнительный директор общественного фонда «Bilim Foundation». – Честно говоря, я и сам так одно время думал. До 2016 года, когда мне поручили на основе исследования, проведенного совместно с ЮНИСЕФ и Министерством образования Казахстана, организовать работу в рамках превенции детских суицидов. Когда я через два года реализации программы в Кызылординской области увидел, что печальные показатели пошли на снижение, я, признаться честно, списал всё на случайность. Но когда такие же результаты мы получили и в Актюбинской, и в Акмолинской областях, я понял: детские и подростковые суициды – это вполне контролируемый процесс!
В Правительстве между тем решение проблемы детского и подросткового суицида видят в расширении служб психологической помощи и объектов дополнительного образования.
Комментарий в тему
Динара ЗАКИЕВА, уполномоченный по правам ребенка в Казахстане:
– В течение года во всех регионах страны откроются центры психологической поддержки детям и подросткам, нацеленные на реализацию программ помощи жертвам насилия, буллинга, по превенции суицида. Для решения этих проблем будет использоваться единый системный подход. Также важным аспектом в борьбе с суицидами является охват как можно большего числа детей дополнительным образованием. В рамках программы Президента по строительству 100 крупных объектов дополнительного образования уже построено шесть Дворцов школьников. И эта работа продолжается.
Но это из категории планов. Что касается конкретного решения с доказанной эффективностью, то на сегодня это пока только тот проект, о котором мы рассказали выше…
Ирина ВОЛКОВА.
Фото автора.
(Данный материал создан в жанре журналистики решений в рамках проекта Solutions Journalism Lab и выражает личное мнение и позицию автора).