В последние годы наши надежды относительно если не восстановления, то хотя бы сохранения населения сельской местности неизменно связываются с программой «Ауыл – ел бесігі», то есть «Аул – колыбель народа». В ней с самого начала было расписано, сколько и когда государством будет вкладываться в развитие инфраструктуры села, для обеспечения будущего наших сел.
Что посеяли…
Но они продолжают умирать, наверное, удалось лишь немного стабилизировать процесс исхода из села, хотя, разумеется, этого мало. Предыстория проста и трагична: хотим мы этого или нет, но после жесточайшего удара, нанесённого селу в реформенные 90-е годы прошлого века, да и что там – в двухтысячные тоже, речь теперь, насколько можно понять, идёт о том, чтобы сохранить хотя бы так называемые перспективные сёла. И попробуй теперь объясни старшеклассникам или студентам университетов, что это был за «застой» при СССР, если в это время село переживало настоящий расцвет, активно строилось, расширялось, развивалось. Жизнь даже в маленьких селах, что называется, кипела. Маленькие села, оставшиеся нам в наследство от СССР, это отделенческие аулы, потому что в свое время в каждом совхозе или колхозе была не только центральная усадьба – с МТМ, гаражом, машдвором, сеновалами и фермами для скота и овец, со школами и больницами, Домами культуры и библиотеками, с детскими садами и садами фруктовыми. Работали и производили много продукции отделения хозяйств, и даже в отделениях строили детсады и восьмилетние школы, клубы и ФАПы, объекты, обслуживающие производственную базу. А когда начались реформы, был нанесен смертельный удар не только по производственным объектам колхозов и совхозов, но и по социалке села, которую во многом тянули на себе именно сельхозпредприятия. Совхозы объявили пережитком социализма, хотя в том же Израиле до сих пор прекрасно себя чувствуют подобные хозяйства – кибуцы. Китай в совхозах демонстрирует чудеса в развитии сельского хозяйства.
А у нас люди оставались без работы и при первой же возможности покидали село. Ехали за оплачиваемой работой, за образованием, в конце концов, за элементарными человеческими благами. Село обезлюдело и стало умирать. Быстро. На наших глазах. И сегодня одна из примет нашего времени – брошенные людьми сёла, они словно немой укор девяностым годам прошлого века. Оставленные и уже полуразрушенные дома, фундаменты бывших животноводческих баз, иссохшие и заброшенные водяные скважины. Осколки сельской социалки, о которой уже и память стирается.
Когда мы спохватились
Да, в последние полтора-два десятилетия государством многое делалось для развития села, хотя средства вкладывались всё-таки преимущественно в развитие современного сельскохозяйственного производства. Действуют и сейчас различные государственные программы развития бизнеса на селе, идёт постоянно обновляющееся в зависимости от приоритетов субсидирование производителей сельхозпродукции, сельчанам можно рассчитывать на льготные кредиты, гранты, на микрокредитование.
Это в целом оживило экономическую жизнь сёл. Но они продолжают опустошаться, люди уезжают, особенно молодёжь, да и люди в активном трудоспособном возрасте тоже. И попробуй теперь в бывших крупных овцеводческих районах найти хорошего табунщика или чабана из молодых людей. Нет их. Я уже не говорю о квалифицированных агрономах, зоотехниках или ветврачах. Только-только налаживаем их обучение, да и то через пень-колоду. Село стремительно стареет. И это пока неостановимый процесс, несмотря на все предпринимаемые меры.
Деньги направляются в производство, а в инфраструктуру сел – по мере возможности. Скоро, через десятилетия работы, должны обеспечить сельчан качественной питьевой водой. Да, строим водопроводы, в последние годы особенно много, но для многих сёл это уже не актуально. Процесс исхода вряд ли остановим – сёла, относящиеся к малым, гибнут, многие уже вообще исчезли даже на картах. И что с этим делать?
Туда ли идём?
Может быть всё оттого, что, как и много лет назад, мы используем ошибочный подход: мол, надо заниматься сельским хозяйством, а само село – вторичный продукт для государства. Результаты всего этого налицо – идёт неудержимая урбанизация, народ бежит в город. Почему? Да жить хочется с комфортом, вот и всё. И если мы не создадим на селе нормальных и комфортных условий жизни – будем и дальше терять сельское население. А что такое деревня? Это ведь по большому счёту душа народа, средоточие его ментального кода, жизненной силы.
Проблема давно перезрела, а мы долго, очень долго запрягаем. Но лучше поздно, чем никогда, быть может, ещё остаются шансы остановить бешеную урбанизацию, она ведь так или иначе выхолащивает душу народа, его менталитет, который крепче всегда был именно на селе, в ауле. Какие-то надежды в этом смысле даёт программа «Аул – колыбель народа», подразумевающая, по сути, то, что надо вкладываться хотя бы в сёла, имеющие перспективы развития.
В Павлодарской области больше сотни населенных пунктов вошли в число перспективных сёл республики. По «Ауыл – ел бесігі» на их дальнейшее развитие из республиканского и областного бюджетов выделяются миллиарды. Есть дорожная карта выполнения программы, и мы каждый год читаем в чиновничьих отчётах, сколько и чего построено или капитально отремонтировано в сёлах области по программе. Эта работа у нас идет в каждом районе – там перед началом года детально знают: как и на что потратят средства, предусмотренные программой. Но насколько верно спланировали объекты, подлежащие модернизации?
Мне как-то пришлось выслушать одного руководителя крупного сельхозпредприятия. Он считает, что на выделяемые деньги в сёлах надо ставить «городские» объекты. Например, плавательный бассейн. То есть, по большому счёту, надо максимально приближать сельский комфорт к городскому. И об этом неплохо бы хорошенько подумать. Клуб, библиотека, детсад – это комфортная среда для села 70-х годов прошлого века, сегодня запросы у молодёжи другие.
А пока проводимая работа напоминает мне «дорожную карту», которую страна в период экономического кризиса 2008 года уже опробовала. Но сможет ли она в корне изменить сельскую жизнь? Ведь в стране 7,5 тысячи сел, а программа затронет полторы тысячи так называемых перспективных. Как при этом быть с малыми?
Реальность показывает
А их мысленно уже списали. Понятно, что чудес не бывает, и если не открывать там как можно больше современных производств, а не мелких крестьянских хозяйств, то никто не будет вкладываться в село. Это жестокая реальность – у государства просто нет денег, дабы враз поднять то, что рушилось десятилетиями. Да ещё в то время, когда во всём мире сельское хозяйство становится индустриальным, а села выглядят совсем иначе, чем раньше. И каждая страна решает задачи по-своему, потому что тут нет готовых и стандартных рецептов.
У нас, например, основной целью проекта назвали улучшение качества жизни на селе, модернизацию социальной среды сельских территорий, доведение их до региональных стандартов. Понимаете – до региональных, а кто слышал об этих стандартах? Исходя из чего их определили? Хотя задача в целом понятна: предстоит заняться, попросту говоря, созданием более комфортной среды проживания.
Но от урбанизации никуда не уйти, это мировая тенденция, учитывая, что мы модернизируем экономику и общество. Есть мнение, что сегодня ценностные основы нашего общества переходят в город. Например, в городах отмечается рост рождаемости детей, и для того, чтобы среднее поколение могло работать, молодые люди привлекают из села своих родителей, которые тоже теперь живут в городе. То есть, уже три поколения живут в городе, два из них – выходцы из села, бабушки, дедушки и родители. При этом молодое поколение – те, кто родились в городе и которых все-таки воспитывали бабушки и дедушки из села, ментально, ценностно ещё сохраняют традиционную систему взаимоотношений в семье, в обществе и так далее. Но это больше в идеале, чем в реальности. Пройдет ещё с десяток лет, и все изменится.
Значит, село всё-таки остается хранителем ценностей и ментальности. И при этом наряду с крепкими сёлами есть постепенно угасающие. Есть и аулы, оставшиеся сегодня практически пустыми. Это тоже реальность, а программа переселения пока здесь не очень заметно помогает. Так что же будет с «малыми сёлами», с деревнями, куда деньги не пойдут, потому что государство считает это пустой тратой средств? Они записаны в неперспективные, и возможности их возрождения иллюзорны, потому что сейчас изменилась структура хозяйствования, изменилось право собственности. Сегодня, даже находясь в селе, человек, задумавший заняться сельским хозяйством, не всегда имеет такую возможность. Значит, малые сёла действительно списали. Хозяйственники-прагматики давно говорили, что маленькие села, в которых и молодежи-то не осталось, обречены. И средства надо направлять туда, где ещё проглядываются перспективы. Это прагматичный подход, хотя в духовном и человеческом плане – более чем сомнительный. Но по-другому, наверное, не получится. Потому что здесь не проблема желания сохранить сёла, а проблема возможностей и целесообразности. Здесь и сейчас. И в то время, когда крупный бизнес на селе достаточно окреп, уже не только государство должно вкладываться в развитие сельской инфраструктуры. Хозяйствующие субъекты, если они думают о своем будущем, тоже должны вкладывать в село, в человека, в своего работника.
Сейчас решается проблема центрального водоснабжения в селах. Это хорошо. А надо идти дальше – создавать на селе условия более комфортные, чем в городе. Это не фантазии: если не создать привлекательных условий, начиная с чистого воздуха и хорошего образования и заканчивая бытовым комфортом, молодёжь не удержать.
Уже в который раз приходится писать очевидное: нам давно пора подумать над тем, как избавить сельского жителя от топки печей зимой? Личный отопительный сезон каждую зиму серьезно изматывает сельских жителей, не говоря уже о его дороговизне, трудозатратности и вечной войне с сажей и золой. Надо в селе заводить газовое отопление, если нет возможности – электрическое. Для отопления сельских домов потребуется ввести льготные тарифы, пусть они называются сельскими. Надо иметь всё, что в городе, и что-то привлекательное сверх того.
Отношение пора менять
Если всё это обдумать и взвесить, то станет понятно: нужно менять отношение к селу в корне, а то ведь жизнь изменилась. Ушла вперёд, а отношение к деревне и сельчанам – прежнее. В сёла перестали ездить театры и филармония, сюда не заезжают знаменитости. У нас есть хорошие примеры сёл, где обеспечено комфортное житьё, но таких примеров, может быть, десятки. Поможет ли тут действующая программа, превратившаяся в программу ремонта сельских дорог, школ и больниц, строительство новых социальных объектов?
Решение социальных проблем жителей села, как составной части большой государственной программы, действительно выглядит актуальной задачей не только для государственных органов, но и для хозяйствующих субъектов. Но есть районы, больше всего пострадавшие в период реформ. Это прежде всего, районы южной зоны области – здесь низкая плотность населения, трудно растёт крупный сельхозбизнес. Есть немалые трудности с созданием инфраструктуры, с ведением бизнеса, характерного для села, с созданием комфортной жизни.
Но именно это – создание для людей комфортных условий для жизни, развитие бизнеса, преимущественно сельскохозяйственного, решение проблемы питьевой воды и бездорожья здесь сегодня пытаются решать. На фоне показателей в северных районах области, размеры производства в южных невелики, хотя и там есть перспективные проекты. Доминирующей отраслью всё равно остаётся сельское хозяйство, прежде всего, животноводческое направление.
И тенденция в малых сёлах остаётся одна: люди тянутся к комфорту, молодёжи становится меньше, потом исчезает небольшая сельская школа. И малое село обречено. Сколько их уже практически прекратили свое существование? А ведь там работали люди, профессионалы своего дела, которых не так просто воспитать.
Что в итоге? Надо признать: сёла продолжают пустеть. Основные причины – высокий процент безработицы, малооплачиваемая работа, даже если она есть, некомфортная жизнь. Слабо развитая инфраструктура сел. В век информационных технологий молодёжь при таких условиях в селе не останется.
Владимир ГЕГЕР.
Фото Валерия БУГАЕВА.