Представители управления недропользования, окружающей среды и водных ресурсов, областного общественного совета и экспертной группы провели мониторинг состояния Гусиного перелёта. Недавно сошла большая вода, обнажив не только остатки костей, которыми буквально напичкан весь пологий берег, но и большую проблему нашего памятника природы.
В состав мониторинговой группы вошли представители общественного совета (председатель Бакир Демеуов, председатель комиссии по экологии и ЖКХ в общественном совете при областном маслихате Марина Регатунова), экспертная группа, которая занимается этим вопросом уже третий год (Олег Николашин, профессор высшей школы естествознания Маргулан университета Валентина Алиясова, директор Дома географии Александр Вервекин), журналисты.
Он уникальный
Мониторинг и оценку текущего состояния объекта мы начали, пройдя по верхней части берега вдоль всей протяжённости Гусиного перелёта. Даже при беглом взгляде можно увидеть, что рост оврагов продолжается: появились новые участки, которые практически вплотную подошли к дороге. Всё это ученые зафиксировали.
– Сейчас мы находимся в районе основных костеносных линз – здесь ежегодно происходят оплывы берега, – сообщила Валентина Алиясова. – К сожалению, практика показывает: многие жители Павлодара даже не представляют, какое уникальное место находится у них под боком. Я не раз рассказывала об этом, но каждый раз люди слушают с интересом, а ведь это не сказка, а настоящая быль.
Профессор напомнила, что около 5,5 миллиона лет назад здесь, на территории нынешнего Павлодара, располагались саванны и зоны лесостепей. Обитала совершенно иная фауна, ныне исчезнувшая из Казахстана: «Эту фауну называют проафриканской. Здесь жили жирафы, носороги, антилопы, газели, мастодонты, слоны. Но главным представителем этой фауны был гиппарион – трёхпалая лошадь. Именно она доминирует в костных остатках, найденных при раскопках. Поэтому и сам комплекс вымерших млекопитающих получил название гиппарионовой фауны.
Всего на нашем памятнике обнаружено более 60 видов животных – от крупных млекопитающих до мелких. Среди хищников особенно выделяется махайродус иртышенсис – уникальный вид саблезубой кошки, найденный только у нас и названный в честь реки Иртыш. Он был размером с тигра, с длинными кинжалообразными клыками. Нападая, он вспарывал брюхо добыче, питался мягкими органами – печенью, лёгкими. Кости глотать не мог, так как имел слабые коренные зубы (в том числе благодаря этому костей так много). Его сопровождали мелкие, но очень мощные хищники, например, гиены, способные перемалывать кости, а также животные, похожие на виверр или лисиц, – этицерии.
Кроме млекопитающих, найдено множество птиц, земноводных, рептилий, грызунов – животный мир был богат и разнообразен. Всё это и сегодня хранится под толщей земли на берегу Иртыша. Там, где мы сейчас стоим, – основная костеносная линза. Если спуститься вниз, можно увидеть кости древних животных своими глазами – прикоснуться к живой истории нашего края».
Исследуем давно
Что касается судьбы находок: памятник был открыт в 1928 году, и уже в 1929-1931 годах начались первые научные раскопки. Тогда ещё не было университетов или музеев в Павлодаре, а краеведческий музей открылся только в 1942 году. Поэтому многие находки начала века вывозились в исследовательские институты других городов и стран, что тогда было нормой. До сих пор по этим материалам пишутся научные работы, публикуются статьи – даже в 70–90-е годы студенты и докторанты работали с костями, найденными именно здесь.
Конечно, жаль, что значительная часть коллекции не осталась в Павлодаре. Но много чего хранится в областном историко-краеведческом музее, а также в музее природы Павлодарского педагогического университета им. Алькея Маргулана. С 1980-х годов при университете работал палеонтологический отряд, и студенты регулярно проводили раскопки во время полевых практик. Если местные специалисты не могли определить вид, образцы отправлялись в Институт зоологии в Алматы, где с ними работали эксперты по конкретным группам животных. После обработки материалы возвращались для экспозиций. Таким образом, Гусиный перелёт всегда оставался объектом научного интереса. Учёные ссылаются на него при изучении гиппарионовой фауны по всему миру. Это эталонный разрез и прототип Павлодарской свиты, который имеет мировую научную ценность.
Проблемы и подходы
Главная задача мониторинга – понять, в каком состоянии сохраняется памятник в условиях природы. Хотя антропогенного вмешательства сейчас нет – все работы запрещены, памятник охраняется, это не означает, что он вне угрозы. На него продолжают влиять природные факторы: дожди, снег, паводковые воды, температурные перепады. Вся вода с города стекает сюда, и это приводит к физическому выветриванию и разрушению берегов.
Остановить природные процессы невозможно, но их можно ограничить. Однако для этого уже требуется вмешательство человека. А здесь мы сталкиваемся с правовой коллизией: памятник имеет природоохранный статус республиканского значения, находится в ведении Министерства экологии, а местные власти не могут вмешиваться. При этом сама республика на практике не предпринимает мер по его физическому сохранению.
Получается замкнутый круг: статус охраняет, но не позволяет ничего делать. И возникает ключевой вопрос: сохраняем ли мы памятник, если не предпринимаем никаких действий?
На практике мониторинг ведётся ежегодно, особенно весной – в самый критический период после паводков. Именно в это время происходят основные обрушения берега. Летом заметных изменений, как правило, не бывает. Мониторинг нужен, чтобы документально зафиксировать текущее состояние объекта, показать влияние природных факторов и обосновать необходимость проведения охранных мероприятий. Нужно доказать, что без вмешательства памятник будет продолжать разрушаться.
История наблюдений начинается с 1971 года – момента его включения в охраняемые природные объекты. Археологические исследования активно велись, например, в 1976 году. Сохранились фотофиксации и данные раскопок, когда были вскрыты крупные участки берега. Материал ещё сохраняется, но определить, насколько он исчерпан, невозможно – даже разведочные шурфы не дают полной картины. Сейчас известно о двух костеносных линзах, одна из которых хорошо выражена.
Поэтому специалисты фиксируют изменения в экспертных заключениях, готовят обращения в акиматы, министерства, даже направляют письма Президенту. Эти документы содержат чёткое описание динамики состояния памятника и предлагаемые меры.
Что касается проектов по сохранению – их было немало, мы в нашей газете писали об этом подробно. Предлагались различные архитектурные решения: от лёгких ограждений до закрытых павильонов, воздушных переходов, сеток и навесов. Идеи были очень интересные, и архитекторы с энтузиазмом включались в работу. Но всё снова упирается в статус: реализовать проект без официального разрешения нельзя.
В чём же видят сейчас свою задачу общественный совет и экспертная группа? Они стремятся не просто изменить статус объекта, а изменить подход к его сохранению. Возможно, перевод памятника в ведение другого министерства или создание особых условий позволит начать реальные охранные работы.
И, конечно, остаётся вопрос туристской привлекательности. Сегодня памятник интересен, но не представлен должным образом. Он такой в мире единственный! Его можно и нужно сделать доступным, понятным, информативным для посетителей. Это усилило бы просветительский и культурный эффект без ущерба сохранности.
Состояние берега
Один из серьёзных вызовов для сохранения памятника – прогрессирующая эрозия. Чтобы понимать масштабы, важно вести съёмку не эпизодически, а ежегодно с одной и той же точки, чтобы сравнивать изменения. Наши ученые когда-то делали такую съёмку – накладывали карты друг на друга и наглядно видели, какую часть берега уже потеряли. Сейчас же это видно только визуально тем, кто помнит, какой он был год назад.
Вот, например, свежие обнажившиеся корни – явный признак недавнего обрушения. Этот овраг начал формироваться около 10 лет назад и за это время продвинулся на 20 метров, то есть почти по два метра в год. Хотя в разных местах динамика может отличаться, это тревожные цифры.
Некоторые овраги действительно растут, но где-то рост останавливается – например, за счет деревьев, которые своими корнями удерживают берег. В других местах, наоборот, начинается оплыв берега, особенно внизу, как раз в районе костеносного слоя, где происходит основное разрушение.
Можно ли остановить разрушения?
У меня возник вопрос: а можно ли остановить рост оврагов, если посадить деревья?
– Когда мы только начинали изучать памятник, здесь вообще не было ни одного дерева, просто голый берег, – вспоминает Валентина Нурмагамбетовна. – Сейчас растительность есть, и в каких-то местах она действительно тормозит процессы. Но природа сама не может полностью остановить разрушение, и искусственные высадки здесь не всегда эффективны из-за особенностей грунта. Проблема осложняется тем, что это очень высокий обрыв – до 35 метров. Внизу постоянно сыро, берег нестабилен, и аналоги решений, как его укрепить, в мировой практике пока не зафиксированы. Мы искали примеры, но даже в научной литературе нет описаний подобного памятника, находящегося в черте города. Это делает Гусиный перелёт не только уникальным, но и крайне уязвимым.
Почему именно здесь?
Возникает логичный вопрос – почему именно здесь образовалась костеносная линза? Одна из гипотез такова: в древности это место представляло собой понижение рельефа, возможно, древнее озеро. Подобно современным саваннам, здесь чередовались периоды засух и дождей. В засуху животные стекались к воде, многие погибали, слабые увязали в иле, и именно здесь, в этом понижении, формировались скопления костей, которые затем оказывались в условиях, подходящих для сохранения.
Важно понимать: из тысяч животных лишь единичные кости могли попасть в условия консервации и сохраниться до наших дней. Поэтому такие линзы – редкость. Их протяжённость и форма до конца неизвестны, поскольку технических возможностей для глубокого просвечивания у нас пока нет.
Дополнительный фактор – влияние города. Так как памятник расположен в черте Павлодара, он подвержен антропогенному воздействию. Раньше здесь регулярно складировали мусор, были горы отходов, – их буквально вывозили тоннами. Сейчас ситуация изменилась: растёт экологическая культура, появляются волонтёры, проводится информационная работа, и это действительно даёт результат – мусора становится меньше.
Что касается скульптур древних животных, установленных на территории памятника, – это скорее визуальная и образовательная составляющая, показывающая, кто здесь когда-то обитал. Реставрация этих фигур – вопрос скорее для городских служб, а не научных специалистов. Ученые же занимаются сохранением природного облика и научной ценности территории. Именно поэтому даже дорожки здесь делаются из природного камня, чтобы как можно меньше вмешиваться в ландшафт.
Кстати, некоторые жители сами находят остатки костей на берегу, но, по словам ученых, это не рассматривается как вред, тем более что находки могут быть утрачены естественным образом (например, унесены водой). Материала очень много, но раскопки в настоящее время не считаются целесообразными, так как повторяются, и новых открытий мало. А последние научные данные касаются ископаемых птиц и черепах, собраны они с участием специалистов из России и Грузии.
Заложник статуса
Вообще, надо признать, что палеонтология в Казахстане развита слабо, очень мало специалистов (меньше десятка), большинство из которых уже немолоды. Поэтому и любители-палеонтологи играют важную роль, они действительно энтузиасты своего дела, как, например, коллекционер из Западного Казахстана, подаривший крупную коллекцию Национальному музею.
Представитель экспертного совета, работающего над переводом объекта из статуса особо охраняемой природной территории в статус, который позволит проводить работы по его сохранению, – Марина Регатунова. Она подтвердила, что под имеющимся статусом любые вмешательства запрещены, из-за чего невозможны даже элементарные меры по благоустройству. Активисты ведут диалог с государственными органами, направляют обращения и находят понимание, включая поддержку со стороны акима области. Мониторинг очень важен, он показывает, что памятник теряет до 30 процентов ежегодно, а ведь его значение выходит далеко за рамки региона – это объект мирового уровня. Поэтому активисты надеются на положительное решение вопроса и призывают население поддержать инициативу.
– Передача памятника природы в ведение местных властей позволила бы законно проводить научные исследования, установить эстетичные ограждения, обустроить тропы и реализовать туристско-просветительские проекты, – считает Александр Вервекин. – Предлагались различные варианты благоустройства, в том числе лёгкие и недорогие конструкции, защищающие объект от разрушения. Однако, несмотря на интересные предложения, реализация пока ограничена текущим охранным статусом. Мы очень надеемся на будущие изменения.
Татьяна САРТАКОВА.
Фото Валерия БУГАЕВА.