Вообще, ещё раз хочется обратить внимание читателя на то, что Казахстан, пожалуй, единственная страна в мире, где вопрос строить или не строить атомные станции выносится на референдум. Казалось бы, это техническая проблема, легитимное Правительство самостоятельно должно решать такие вопросы, однако история вопроса АЭС в Казахстане настолько обросла дискуссиями и настолько противоречива, что Президент страны принял решение вынести его на всеобщее голосование.
Уже ни для кого не секрет, что Правительство РК считает АЭС остро необходимыми, приводя тревожные данные о складывающемся в стране огромном дефиците электроэнергии. Разговоры о том, что пора активно развивать альтернативные, более дешёвые способы производства энергии, ведутся уже не первое десятилетие, но пока мало что сделано реально. А между тем проблемы в энергетике продолжают обостряться. Очевидно, именно поэтому во время выступления со своим ежегодным Посланием народу Президент Касым-Жомарт Токаев назначил теперь уже точную дату референдума по вопросу строить или нет в нашей стране АЭС.
Между тем атомная тема в Казахстане, хоть и не особенно афишируемая, существует давно. И уже в двухтысячных годах начали вроде бы с некоторой долей конкретики переходить к вопросам создания её у нас. Ещё в 2006 году Россия, помнится, предлагала установить на МАЭК реактор ВБЭР-300 на основе лодочного реактора для подводных ракетных крейсеров проекта 949А «Антей». И вроде бы договорились, но в 2009 году проект был остановлен. Затем, в 2014 году, прошла череда переговоров с иностранными компаниями. В качестве площадки под АЭС предлагали Курчатов и посёлок Улькен близ Балхаша.
Японская корпорация Toshiba предлагала реактор АР-1000 (к тому моменту он был новейшим в мире, его только в декабре 2011 года одобрили к установке в США), а французская компания Areva рекомендовала свой реактор EPR. Но и тогда переговоры тоже прошли впустую, решением так и не было принято. А в ноябре 2016 года тогдашний министр энергетики Канат Бозумбаев заявил, что Казахстан не будет строить АЭС минимум ещё лет семь, так как у нас тогда фиксировался даже избыток электроэнергии. И вот теперь, если так выразиться, мы в третий раз пытаемся войти в одну и ту же воду. Но сначала определимся – так строить ли в конце концов АЭС, и если да – то предстоит на тендере определить, чей выбирать реактор, ну и площадки для строительства тоже ещё раз внимательно рассмотреть, а уж потом утвердить.
До референдума, назначенного на 6 октября, остаются считанные недели, а дискуссии на эту тему не прекращаются, хотя аргументы «за» и «против» давно прозвучали, и вряд ли дальнейшие споры дадут что-то новое, как говорится, пришло время решать. А самый сильный аргумент в пользу атомной электростанции состоит в том, что Казахстан имеет много собственного урана, его подтверждённые запасы превышают 800 тысяч тонн, а общие ресурсы – 1,4 миллиона тонн. Пытались в своё время даже привести всё к нефтяному эквиваленту. К примеру, в докладе казахстанского Центра по внедрению новых экологически безопасных технологий (CINEST) «Загнанные в уголь», вышедшему ещё в 2017 году, сопоставлялись наши запасы различных энергоресурсов именно в таком эквиваленте. Так вот, если верить докладу, на уран приходится 10,3 миллиарда тонн нефтяного эквивалента, на уголь – 15,9 миллиарда тонн, а на собственно казахстанскую нефть – 5,2 миллиарда тонн нефтяного эквивалента. То есть уран может дать пятую часть энергетических запасов страны.
Но получилось так, что у нас добывается урана в пределах 21-22 тысяч тонн ежегодно, это в пересчёте на нефтяной эквивалент 255,8 миллиона тонн. Многовато, согласитесь, – почти 62 процента добываемых энергоресурсов. А вот на уголь, на который мы пока полагаемся в большей степени, приходится 52,5 миллиона тонн нефтяного эквивалента, то есть 13 процентов. Это не говоря уже о том, что уголь оставляет самый большой так называемый углеродный след, и в целом тепловые станции дают очень большие выбросы в атмосферу. Нам ли в Павлодарской области этого не знать!
Вот почему учёные-атомщики давно говорят, что Казахстан может и должен использовать свое урановое преимущество для, прежде всего, собственных нужд. Тем более в Казахстане уже освоено производство урановых таблеток и тепловыделяющих элементов (ТВЭЛы), а это в перспективе обеспечит наши станции своим ядерным топливом. Тут ведь ещё и вопрос престижа: уже давно страны, использующие АЭС, да ещё и добывающие уран, способные производить ядерное топливо, считаются более развитыми, чем страны, базирующиеся на угольной или газовой генерации. Хотя бы потому, что здесь новый уровень технологий.
Многих тревожит, что строительство АЭС потребует солидных инвестиций, речь идёт о миллиардах долларов, но зато в перспективе получим довольно низкие эксплуатационные расходы, относительную дешевизну электроэнергии. Плюс к этому в числе преимуществ говорится об очень длительном сроке службы атомных станций по сравнению с угольными или газовыми, требующими постоянного ремонта и замены технологического оборудования. Ну и, конечно, атомная станция не даёт такого количества выбросов, как станции углеводородной генерации. Уже сейчас в мире прогнозируется сокращение электроэнергии на основе угля, и экологический аспект здесь всегда очень важен. Но ведь параллельно растёт спрос на электроэнергию, так как мировое производство всё-таки растёт и требует надёжного обеспечения энергоресурсами. Вот почему потребуется добавление новых мощностей, и наша страна тут не исключение, а скорее подтверждение общей тенденции к тому, что новые возможности лежат именно в области ядерной энергетики. Прибавим для справедливости возможности возобновляемых источников энергии, хотя в смысле экологии, а особенно эффективности, с ними тоже далеко не всё ладно.
У нас немало урановых месторождений, наверное, нет нужды их перечислять, важно то, что в 90-е годы и в начале двухтысячных мы много чего в добыче урана продавали зарубежным компаниям. Потом их выкупали. А началось с того, что в начале 2012 года Казатомпром объявил об увеличении своей доли в горнодобывающей деятельности в стране с 46 до 51 процента путем выкупа долей в совместных предприятиях Kyzylkum и Baiken-U. Это интересно смотрелось, ведь ещё раньше, в 2009 году, появились расследования, как и по каким ценам некоторые казахстанские компании получили право собственности на определённые месторождения полезных ископаемых до того, как эти права были проданы международным инвесторам, в частности, некоторым из указанных выше. В июне 2009 года Казатомпром заверил своих иностранных партнёров по совместному предприятию и акционерному капиталу в добыче урана из Японии, России, Канады, Франции и Китая, что существующие договоренности с иностранными партнерами не будут изменены, несмотря на уголовные обвинения, выдвинутые против бывших казахстанских руководителей. Это лишь один аспект того, как за рубежом интересуются нашим ураном, в то время как мы его продаём, не приступая к использованию по назначению в своей стране. Дело давнее, скандалы тех лет позади, но осадочек остался.
Н о работа идёт. В позапрошлом году Казахстан произвел 43 процента мирового урана, в то время как у нас работали старенькие и маломощные реакторы, оставшиеся в наследство от СССР. А ведь в стране теперь имеется крупный завод по производству таблеток ядерного топлива, он может продавать топливо с добавленной стоимостью, а не только уран в чистом виде, что, конечно же, выгодно западным партнёрам. По имеющимся сегодня оценкам, Казахстан обладает 12 процентами мировых запасов урана, в прошлом году мы добыли его в общей сложности около 21 100 тонн. Кстати, Казахстан оставался серьёзным игроком на рынке урана более 50 лет и к 2009 году стал крупнейшим в мире производителем. Акционерное общество «Национальная атомная компания «Казатомпром» заявило, что ожидает производство в 2024 году на уровне 21000-22500 тонн урана. При этом сегодня из 13 проектов по его добыче в Казахстане три полностью принадлежат Казатомпрому, а 10 считаются совместными предприятиями с иностранным участием. В 2023 году доля Казатомпрома в добыче составила 11 170 тонн, то есть чуть больше половины. И, к слову, Казатомпром – национальная атомная компания, созданная в 1997 году и принадлежащая Правительству. Она контролирует всю разведку и добычу урана, другие виды деятельности, связанные с ядерной сферой, включая импорт и экспорт ядерных материалов. Казатомпром наладил важные стратегические связи с Россией, Японией и Китаем.
Будучи крупным игроком на рынке урана и страной, идущей к развитию ядерной энергетики, мы тесно работаем с МАГАТЭ. Так что все вопросы, в том числе и по безопасности будущих станций, будут под контролем и этой международной организации. И мы уже не первый год думаем о выборе поставщиков реакторов, даже пытались перейти к конкретике в этом деле. Ещё в 2022 году директор по энергетике Министерства ядерной энергетики и промышленности страны заявил, что Правительство оценивает сейчас шесть поставщиков: NuScale Power, американо-японский консорциум GE Hitachi, KHNP, CNNC, Росатом и EDF. И выбор будет сделан, однако сначала по этому поводу надо заручиться поддержкой казахстанцев на референдуме, а уж потом объявлять тендер среди потенциальных поставщиков оборудования. Тем более что ещё раньше, в 2016 году, по просьбе нашего Правительства МАГАТЭ провело комплексную оценку ядерной инфраструктуры (ИНИР) с целью предоставления отчёта о правовой и нормативной базе Казахстана, ядерной безопасности, обращении с радиоактивными отходами, развитии человеческих ресурсов, участии заинтересованных сторон и пропускной способности электросети.
В августе прошлого года Правительство объявило возможным местом возведения атомной станции посёлок Улькен в Жамбылском районе Алматы, это рассматривали как наиболее возможный вариант размещения первой в стране АЭС. И опять были дискуссии. И вот в январе нынешнего года Правительство сообщило о плане действий, из него можно понять, что пока, скорее всего, идёт речь о том, чтобы через АЭС выравнивать пиковые для казахстанской энергосистемы нагрузки. Одной станции для этого, может быть, и достаточно, но если мы говорим о сокращении угольной генерации, то понадобятся и другие, более мощные реакторы. При этом в долгосрочной перспективе Казахстану, возможно, потребуется строительство нескольких АЭС, особенно если страна продолжит двигаться к углеродной нейтральности и уменьшению зависимости от угольной генерации.
Нам в каком-то смысле даже повезло, что к АЭС мы приходим сегодня, когда технологии мирного атома уже развиты. Казахстан, как удалось понять, планирует построить референтные, то есть проверенные и имеющие опыт эксплуатации, реакторы поколения III или III+. Эти реакторы имеют двухконтурную систему с водой под давлением и обеспечивают высокую степень надёжности и безопасности, минимизируя вероятность аварий.
Атомные станции поколений III и III+ оснащены как активными, так и пассивными системами безопасности. Пассивные системы безопасности не требуют вмешательства человека и могут эффективно предотвращать аварии, такие как плавление активной зоны реактора. Это минимизирует зависимость от человеческого фактора и повышает общую безопасность станции. Кроме того, современные АЭС оснащены сложными системами мониторинга и диагностики, которые в реальном времени отслеживают ключевые параметры реактора и автоматически реагируют на отклонения.
И очень больной для нас всех вопрос, возникающий всегда в ходе дискуссий: как будут храниться радиоактивные отходы? Известно, что при эксплуатации АЭС образуется около 50 кубометров радиоактивных отходов в год на энергоблок мощностью 1200 мегаватт. АЭС находятся в промышленной эксплуатации более 60 лет, за это время на двухблочной станции появится примерно 7200 тонн отходов. Существующие технологии переработки радиоактивных отходов позволяют обеспечить их полную безопасность при хранении и последующем захоронении. Для сравнения: отходы угольной электростанции добавляют сотни тысяч тонн ежегодно. Радиоактивные отходы будут храниться в специально оборудованных хранилищах с соблюдением международных стандартов и под контролем МАГАТЭ. Так что риски, скорее всего, надумываем мы сами. И всё равно каждый из нас 6 октября должен будет сделать ответственный выбор…
Владимир ГЕГЕР.
Фото из открытых источников.