Закон «О масс-медиа», жарко обсуждавшийся в течение последних двух лет, вступает в силу с 20 августа 2024 года. Плохой он или хороший, он уже есть, и совсем скоро станет обязательным к исполнению всеми, кто позиционирует себя как автор цифрового контента. А поскольку таких сейчас пруд пруди, то обучение, организованное в Усть-Каменогорске Международным фондом защиты слова «Әділ Сөз» для профессиональных журналистов, становится актуальным не только для тех, кто целенаправленно учился на журналиста.
Официалы со статусом
До внесения поправок, за каждую из которых в рамках обсуждения законопроекта шли настоящие баталии, Закон «О масс-медиа» называли «убийцей СМИ в Казахстане». Однако в конечном варианте «черт» оказался не таким уж и страшным, как его малевали.
Само название закона подразумевает, что он охватывает не только СМИ, но и всё интернет-пространство. Это и сетевые издания, и интернет-ресурсы, то есть, по сути, все пользователи интернета, которые что-либо пишут в социальных сетях и оставляют под постами свои комментарии. И вот этого широкого понятия очень опасались эксперты из профессиональных журналистских сообществ, предполагая, что подобный ход конем на одну ступеньку поставит журналистов профессиональных и писак-любителей.
– Сегодня собственные аккаунты в социальных сетях есть даже у первоклашек. И по новому законодательству получалось, что все собственники этих аккаунтов формально – журналисты. И вот на этом этапе государство поняло, что переборщило, и ввело, как по мне, совершенно революционную норму – необходимость официальной регистрации в органах юстиции для тех, кто хочет быть СМИ, – так начал свое выступление о главных изменениях в законодательстве юрист фонда Сергей Уткин.
Таким образом, масс-медиа, вставшее на учет, будет носить статус интернет-издания, а не вставшее – интернет-ресурса.
Важный нюанс: чтобы официально зарегистрировать какой-то Instagram-аккаунт как интернет-издание со всеми вытекающими из этого журналистскими плюшками, у этого аккаунта должен быть собственный сайт. По всей видимости, сделано это было для того, чтобы в случае необходимости у Министерства культуры и информации, как у контролирующего органа, имелись действующие рычаги воздействия.
– Дело в том, что в случае каких-либо нарушений, например, публикации запрещенных материалов, сайт можно заблокировать. А вот физических лиц Министерство заблокировать не может. Думаю, поэтому в новом законодательстве и прописали в требованиях к регистрации аккаунта как интернет-издания наличие собственного сайта, – высказывает свое экспертное мнение Сергей Уткин.
И еще про официальную регистрацию. Сегодня многие печатные издания ушли в социальные сети, создав собственные аккаунты в Instagram, Facebook, YouTube. Так вот, по новому законодательству каждый из них теперь тоже подлежит регистрации, даже если они полностью дублируют то, что выходит на страницах газеты.
Теперь про то, что дает автору цифрового контента официальная регистрация. Многие блогеры, задумываясь над этим вопросом, выводят константу про наказание. Почему-то бытует мнение, что интернет-издание наказать можно, а интернет-ресурс – нельзя. Это заблуждение!
– Вся ответственность в новом законодательстве прописана для масс-медиа. Поэтому в случае возникновения каких-то косяков наказание будет одинаковое как для журналиста, так и для блогера, – опровергает распространенное мнение юрист общественного фонда.
Организаторы семинара особо акцентировали внимание на плюсах официальной регистрации. Главный из них, как бы высокопарно это ни звучало, это статус журналиста, когда помимо обязанностей появляются еще и права.
– У журналиста есть право пройти в любое учреждение и любую организацию. У журналиста есть доступ ко всем документам, за исключением тех, которые относятся к государственной тайне или имеют статус «для служебного пользования». Журналист может использовать фото- и видеофиксацию всегда и везде, кроме случаев, предусмотренных законодательством, – перечисляет профессиональные журналистские плюшки Сергей Уткин.
А если выводят под белы рученьки?
И тут же от профессиональной аудитории как из рога изобилия посыпались вопросы, что называется, из практики.
В Караганде, когда на шахте имени Костенко случилась ужасная трагедия, журналистов категорически не пропускали на территорию тогда еще АО «АрселорМиттал Темиртау», а ныне «Qarmet». Одной из журналисток пришлось представиться родственницей горняков, чтобы пройти на территорию предприятия. Правда, ее быстро вычислили и под белые ручки, как какую-то преступницу, вывели из здания. Но на юридическом языке подобные действия в отношении журналиста незаконны и называются «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста». Это 158 статья Уголовного кодекса, карающаяся штрафом до 100 МРП. В этом случае журналисту просто нужно фиксировать нарушения в отношении него на камеру и идти в суд.
Или вот еще пример, более свежий. В Павлодаре на оглашении приговора убийцам 7-летней Миланы Давыдовой, школьницы из села Бескауга, которую задушил любовник матери, этот самый любовник, услышав о пожизненном для себя сроке, умудрился каким-то образом порезать себе руку. Прямо в зале суда. Присутствующим журналистам категорически запретили снимать это на камеру, хотя судебный процесс на тот момент уже закончился.
– На судебном процессе, если он открытый, только судья может запретить журналистам снимать ход заседания. И журналист должен этому следовать. Как только судья объявляет заседание суда закрытым, в действие вступает Закон о СМИ, а вскоре «О масс-медиа», разрешающий журналисту снимать всегда и везде, за исключением, как я уже говорил, случаев, предусмотренных законодательством. А нигде в законодательстве нет такого, что журналисту нельзя фиксировать на камеру действия участников судебного процесса после его завершения, – дал юридическую оценку случаям нарушения прав журналиста Сергей Уткин.
Под «Воспрепятствование профессиональной законной деятельности журналиста» подпадают и просьбы оставить свои сотовые телефоны при входе, которыми очень часто грешат всевозможные силовые и судебные отечественные ведомства, особенно в регионах.
– С точки зрения закона подобные требования к журналисту незаконны, просто нужно приучить нарушителей следовать закону, – считает Сергей Уткин.
Любопытно, что схожая ситуация в свое время была и у адвокатов, которых на входе к их подзащитным тоже настоятельно просили сдать на хранение сотовые телефоны. До поры до времени это срабатывало. Но в какой-то момент коллегия адвокатов дружно взбунтовалась против такой местечковой самодеятельности и добилась повсеместного следования букве закона. Теперь сотовые телефоны при предъявлении корочки адвоката никто у них не отбирает. Похоже, по такой же схеме нужно действовать и журналистам.
Про запросы и отписки
Но вернемся к правам журналиста. Журналисту, в отличие от блогера, нельзя не дать ответ на его запрос. Если речь идет об официальной информации, то на ответ по ней чиновнику дается по новому законодательству два рабочих дня, не включая даты поступления вопросов. Правда, держащие ответ могут растянуть этот срок и на все 15 дней, ссылаясь на необходимость собрать дополнительные сведения. И с этим ничего не попишешь. Это предусмотрено в Законе «О масс-медиа», и этим чиновники могут пользоваться. В случае с неофициальной информацией (допустим, ну очень нужно журналисту узнать, за сколько министр здравоохранения Акмарал Альназарова купила платье от Dolce Gabbana) он может рассчитывать на ответ в течение 5 рабочих дней (ранее на это было отведено 7 дней).
Закон «О масс-медиа» начал разрабатываться в Казахстане после поручения Президента, когда он заявил, что стране нужен новый Закон о СМИ, который бы соответствовал реалиям времени и способствовал развитию масс-медиа в Казахстане. Члены рабочей группы изначально настаивали на принципиальной норме – введении срока исковой давности по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации. И это совсем не прихоть профессионального журналистского сообщества. Дело в том, что порой отечественные чиновники даже через 10 лет после выхода в свет критической или скандальной публикации могли вспомнить о ней и, решив, что они обиделись, подать на журналиста в суд. И суд такие дела рассматривал, поскольку срока исковой давности по ним не было. В первоначальной концепции законопроекта этот срок составлял три года. Пожалуй, именно эта норма законопроекта побила все рекорды по спорам. Профессиональные журналисты, вошедшие в рабочую группу, стояли на своем – срок исковой давности должен не превышать одного года, как это практикуется в европейских странах. Каково же было их возмущение, когда в последнем варианте законопроекта, выложенном на портале «Открытые НПА», норма о сроке исковой давности исчезла совсем. Снова начались дискуссии, споры. В итоге журналистское сообщество победило. Срок исковой давности в новом Законе «О масс-медиа» есть, и он составляет один год.
– Это прямо очень хороший пряник, но только для официальных, то есть вставших на учет, СМИ. Если информация, которую кто-либо посчитал для себя унизительной, опубликована на личном аккаунте журналиста или на каком-то интернет-ресурсе, то срока исковой давности здесь, как и прежде, никакого нет, – отметил Сергей Уткин.
Зашла речь и о неудовлетворительных ответах на запрос. К сожалению, очень многие госструктуры частенько присылают журналистам мизерные отписки вообще ни о чем. Формально вроде бы чиновникам предъявить нечего. Ответ прислали, сроки не нарушили. Однако на самом деле, если журналист не получил полноценный ответ на свои вопросы, он может оспорить отписку в суде. Другое дело, что занять это может как минимум год. Но это если действовать в рамках Закона о СМИ или «О масс-медиа», который, как уже говорилось, вступит в силу с 20 августа. Но можно пойти и другим путем – через Административный процедурно-процессуальный кодекс, где есть целые две статьи, по которым журналист может напрямую обратиться в суд по привлечению чиновника к административной ответственности за получение неинформативного ответа на свой вопрос.
«Әділ Сөз» приводит такую статистику: за прошлый год, по данным мониторинга нарушений прав журналистов, в Казахстане было зафиксировано 300 отказов журналистам в получении информации. И лишь в шести случаях журналисты с помощью юридической поддержки фонда смогли добиться привлечения нарушителей их прав к административной ответственности. Естественно, это очень маленький показатель.
– Чиновников, которые не понимают, что они на самом деле делают на своем месте, отказывая журналистам в доступе к информации, наказывать нужно. Потому что отписки в госструктурах стали уже нормой, – резюмировал юрист общественного фонда.
Кстати, о масштабах проблемы можно судить по ставшей распространенной в стране практике «отлова» чиновников, в особенности министров, в кулуарах Правительства. Как заметила одна из известных журналистов страны, начинавшая свою карьеру в Павлодаре, Айнур Коскина: «Если бы я получала нормальные ответы на все свои запросы, зачем бы я бегала в свои годы за министрами после совещаний? Увы, это вынужденная мера».
И хорошо бы подобные обучающие семинары проводить не только для журналистов, но и для всех, с кем они сталкиваются по работе: полицейских, судей, чиновников, потому что журналистика – это не игра в одни ворота. И если разобраться, то госслужащие в первую очередь заинтересованы в распространении достоверной и, что немаловажно, полной информации.
Ирина ВОЛКОВА,
Усть-Каменогорск – Павлодар.
Фото из открытых источников.